По линии мамы у нас была большая семья. С самого детства я ни у кого не видела такого большого количества родственников, которые знают друг друга и в праздники собираются, чтобы провести время вместе. В семье бабушки было 6 детей: 3 сестры и 3 брата.
Старшие сыновья ушли на фронт, средние дети стали работать на заводах или присматривать за младшими. Мне рассказывали, что моя прабабушка Нина работала на заводе и отвечала за качество выпускаемых снарядов: проверяла, ставила штамп. Пропускная система завода, естественно, не позволяла находиться на территории лишним, а характер работы иногда предполагал практически безотрывную проверку выпускаемого вооружения (некоторые практически «ночевали на заводах»). Пока прабабушка Нина работала в цеху, в перерывах поочереди прибегали к воротам завода средние дети, чтобы забрать еду через щёлку забора для младших, которой делилась прабабушка. Но это я знаю по рассказам. От прабабушки Нины не осталось даже фотографий.
А вот бабушку Галю я знаю и помню лично. Именно она собирала у себя дома всех родственников по праздникам. Бабушки Гали уже нет, даже в той квартире никто давно не собирается, а её дом ассоциируется до сих пор у меня с весной (больше всего людей собиралось всегда на Пасху).
Она с большим теплом относилась ко всем внукам и внучкам, но по-особенному любила меня: каждый раз при встрече давала больше конфет, чем другим, крепко обнимала и целовала при встрече, разрешала делать всё, что только мне захочется: в общем как бабушка — баловала. Я в детстве даже не задумывалась, что за её плечами есть глубокая и сложная история, хотя мне говорили, что: «Вот — это ордена бабушки». Но что слово «орден» для пятилетнего ребёнка? Просто звук. Зато потом, когда я выросла, я смотрела на бабу Галю другими глазами.
Я помню, у бабушки было дома много кошек, и в том же детстве я не понимала, зачем ей столько животных. Она подкармливала бродячих собак и котят: «Почему? Потому что просто была доброй сама по себе?», — Думала я. Пока не узнала её историю.
Баба Галя трудилась в тылу и «Начинала в ребёнках, — как она говорила. — А в середине войны была уже взрослая». Взрослая — это 16−17 лет, сейчас мы воспринимаем людей в этом возрасте как старших подростков, а девочка в то время уже считала себя взрослым и осознанным человеком, настолько была велика ответственность. Ей было около 17 лет, когда она работала на заводе. Вместе с другими детьми они помогали собирать и выпускать вооружение для фронта.
Поскольку она была самой старшей, её сделали ответственной за детей в цеху. Работа, понятно, не детская, велась ежедневно: в какой-то момент некоторые дети засыпали от усталости прямо на станках. В те времена сон на рабочем месте приравнивал человека ко врагу народа (на юный возраст не смотрели). Спящих баба Галя аккуратно будила, поддерживала и выгораживала, потому что с пониманием относилась к детской усталости. Но были моменты, когда всё-таки такие случаи доходили до суда (баба Галя говорила, что был прецедент, когда девушка, примерно её возраста, решила прогулять работу ради какого-то представления, когда об этом узнали, ей дали 2 года тюремного заключения). Бабушка выступала на Народном суде и защищала каждого ребёнка, кто туда попадал: «Я столько детей спасла.» — Вспоминала она.
А ещё баба Галя часто рассказывала про «зажигалки» (зажигательные бомбы). Она говорила, как в юном возрасте их собирали и отправляли в Канавино для того, чтобы сбрасывать с крыш домов зажигательные бомбы. Эти снаряды сбрасывались немцами на дома для того, чтобы строяния загорелись (перекрытия были деревянные) и не только были уничтожены, но и осветили пространство вокруг (что было особенно полезно для разведки, ведь все здания специально затемняли).
Бабушка лазила по покатым крышам и тушила эти бомбы, скидывая вниз — на землю. Однажды, как рассказывала баба Галя, была очень сильная бомбёжка (не только «зажигалками»), они со знакомой были на крыши дома. Какая-то женщина с последнего этажа решила их окликнуть: «Девчонки, слезайте, сильный огонь, идите ко мне». Когда они забежали к женщине домой, та позвала их спрятаться в печи: «Давайте в печку: дом рухнет, а печка останется!» — Сказала она. Примерно в один из таких моментов баба Галя дала себе обещание, что, если выживет, будет всегда хорошо относиться ко всем живым существам и помогать им. Дом не рухнул, но история, очевидно, стала ярким моментов, баба Галя периодически к ней возвращалась в рассказах.
И, действительно, она сдержала обещание: не только подкармливала, забирала и лечила всех бездомных животных, но и до конца жизни была одним из самых добрых, заботливых и понимающих людей для меня и всех окружающих.
Она заботилась о нас, теперь мы заботимся о её вещах, чтобы они были в целости и сохранности. Какие из наших воспоминаний верны, а какие нет, мы, очевидно, никогда не узнаем. Но это не меняет личный опыт: глядя на эти вещи автоматически возникает ощущение присутствия человека рядом с тобой таким, каким ты его когда-то запомнила.